В итоге он ничему нас не научил, ведь мы ничего не знаем о жемчуге, океане или волнах…

Господин Хуан много рассказывает о связи между чаем, даосизмом и буддизмом. О, сколько он твердит о «хуа» – даосской концепции, которой восхищается! Слово означает нечто вроде трансформации, и господин Хуан применяет его к изготовлению пуэра в том смысле, что вяжущий вкус сырого чая радикально меняется в процессе ферментации и выдержки.

– Видите? Плохое превращается в хорошее! – Чужак считает, что чай способствует долголетию, хотя люди в нашей деревне редко доживают до седин. – Чай напоминает, что нужно замедлиться и уйти от давления современной жизни! – провозглашает он, явно позабыв, где находится и к кому обращается.

Должна признать, мне нравится ощущать свою полезность. И важность. Вот только… Чужак все время донимает меня расспросами о тайной роще.

– Вы не представляете, как мне это нужно. Я заплачу хорошие деньги, юная леди. Я заплачу больше, чем вы могли бы мечтать. Разве у вас нет стремления поехать куда-нибудь? Или парня, за которого вам хотелось бы выйти замуж?

Господин Хуан настойчив, как термит, его вопросы гложут меня, будто челюсти насекомого старый пень. Меня терзают противоречивые чувства. По ночам я не сплю и думаю о Саньпа и о том, что горстка листьев с материнского дерева обеспечила бы наше будущее. Но где его искать, я не знаю, ведь мне неизвестно, куда он отправился. Однако, появись у меня деньги, я, когда Саньпа вернется, вложила бы их в дом и семью, а позже он помогал бы мне оплачивать обучение. Только как улизнуть на поиски: дни я провожу рядом с господином Хуаном, при всем желании ничего не получится. А если бы удалось и А-ма узнала о моем побеге? Представить себе последствия я просто не решаюсь.

Однако я всего лишь девушка, и случается так, что мечты о будущем побеждают мораль акха. Однажды – а жизнь можно изменить всего за секунду – господин Хуан отправляется в Мэнхай за продуктами. Пока его нет, а А-ма в соседней деревне выправляет какому-то бедолаге сломанную кость, я отправляюсь в тайную рощу. Забираюсь на материнское дерево и срываю листья как раз на один блин. Когда господин Хуан возвращается и мы остаемся наедине, я их продаю. Чужак платит гораздо больше, чем стоят листья, и говорит:

– Я очень вам благодарен. А теперь давайте посмотрим, что удастся с ними сделать.

Каждый полдень в течение следующих трех дней он отвозит меня в деревню на другой стороне горы, где я могу в уединении – так он говорит – обработать чай. Жадными глазами тигра чужак следит за моими действиями. Когда блин готов, господин Хуан прячет его в багажник своего автомобиля. Надеюсь, никто в деревне не знает о моем предательстве.

Через три месяца господин Хуан принимает решение уничтожить весь экспериментальный чай. В пахучих кучах поселилось слишком много всякой живности: черви, личинки, появились наросты странного цвета, – увидев такие в лесу, мы бы поспешили прочь. Куры, утки, водяные буйволы и быки не едят этот мусор. Даже свиньи и те отворачиваются. Настолько все плохо.

Однако господин Хуан не сдается.

– Вы проведете этот год, ухаживая за чайными деревьями. А следующей весной мы попробуем снова.

Он переносит свои вещи в автомобиль, а потом берет меня за плечи.

– Когда я вернусь, ты отвезешь меня в свою рощу. И продашь еще больше тех листьев.

От его прикосновения мне кажется, что в меня вселился злой дух. Мне нехорошо, но обратиться к рума за ритуальным очищением или к А-ма за одним из ее снадобий я не могу. Ведь тогда мне пришлось бы признаться в непростительном проступке. Оповестить всех, что внутри меня бурлит какая-то грязь, жаждущая получить деньги чужеземца… Деньги, которые пойдут на воплощение моей мечты воссоединиться с Саньпа.

Материнская любовь

Как же быстро рушатся мои надежды и планы! От Саньпа нет вестей уже целый сезон. Я почти столько же не хожу в школу и потеряла время, необходимое для подготовки к гаокао.

– Твой разговорный путунхуа стал намного лучше, но в экзамены он не входит, – говорит учитель Чжан. – Ты упустила свой шанс…

Новость обрушивается на меня будто буря. После стольких лет упорной работы… Мне не приходило в голову, как пагубна для меня моя новая роль в деревне, и несколько дней я мучаюсь от разочарования и сожаления. Затем снова приходит учитель Чжан.

– Ты не из тех, кто сдается, – говорит он мне. – Ты смелая, выносливая и умная.

Его слова придают мне сил. Я не могу допустить, чтобы эта неудача – как бы ни было обидно – разрушила мое будущее.

Я силюсь пошире распахнуть свои глаза акха и увидеть картину целиком. Саньпа вернется, и ты выйдешь замуж. Станешь работать на господина Хуана. Университет не понадобится, хотя сам по себе он неплох. Я думаю позитивно – все будет хорошо!

Потом, вернувшись к обычному распорядку дня – я хожу в школу, хотя и не имею права сдавать гаокао, и занимаюсь домашними делами, не подстраиваясь под желания господина Хуана, – я замечаю то, что стоило заметить уже давно. У меня прекратились ежемесячные кровотечения. Я была так занята и преисполнена чувства собственной важности, что совершенно не обращала внимания на свое тело. Думала, что набрала вес из-за того, что господин Хуан следил за моим рационом. И грудь побаливает по этой же причине, ведь она растет. Да, я быстро устаю, но кто бы оставался всегда бодр на моем месте?

С ужасом я осознаю, что забеременела. То, что А-ма и невестки еще не догадались, лишний раз говорит о том, насколько мы все были заняты.

Я совершенно расклеилась, когда узнала, что мне не суждено сдать гаокао, и только потом смирилась с неизбежным. А вот теперь не паникую. У меня есть деньги, и я поеду к Саньпа, как только узнаю, где он. На следующий день я говорю А-ма, что собираюсь накопать клубни в лесу. Она отпускает меня безо всяких подозрений. По страшной жаре и влажности я тащусь в Укрывающую Тень, родную деревню Саньпа. Она точно такая, как описывал Саньпа, – на гребне холма, ее легко оборонять, и сверху открывается вид на все стороны света. Мать Саньпа не жаждет меня видеть, но приглашает на женскую половину дома. На ее руках мозоли из-за тяжелого труда, в глазах читаются тяготы материнства. Я выжидаю положенное время, прежде чем спросить о Саньпа, но она первой задает мне